«Слово ваше да будет всегда с благодатию, приправлено солью,
дабы вы знали, как отвечать каждому»
(Кол. 4:6)

В середине февраля 2012 года на интернет-странице одного активного защитника учения Организации «Свидетелей Иеговы» появился перечень из 70-ти вопросов о Троице. Автор не снабдил свой список никаким предисловием, пояснениями или комментариями. Он ничего не утверждал — он просто спрашивал. Для пущей важности почти каждый вопрос сопровождался ссылкой на библейские тексты, что, по задумке автора, должно было, очевидно, показать несовместимость учения о Троице со словами Священного Писания. Это возымело эффект: практически сразу же список был опубликован на сайте унитариев, появился на межрелигиозных форумах, замелькал в социальных сетях. Несмотря на то, что все эти вопросы были рассмотрены и прокомментированы как священниками (см. здесь и здесь), так и мирянами (например, здесь или здесь), им суждено, вероятно, ещё долго гулять по интернет-просторам. Данная статья ставит цель обобщить опыт дискуссии со «Свидетелями Иеговы» на тему учения о Троице, для чего стартовый список был переработан: близкие по смыслу пункты объединены, количество вопросов увеличено до полновесной сотни, для удобства восприятия они сгруппированы в логическом порядке (общие, о Сыне, о Святом Духе).

1. Где в Библии находятся слова «троица», «триединый», «единосущный», «Бог-Сын», «Бог–святой дух»?
   

   Там же, где в ней находятся слова «теократия», «личность», «первородный грех», «спорный вопрос», «организация», «пионер» и многие другие, которые активно используются во всевозможных публикациях Общества Сторожевой Башни. И «Свидетелей Иеговы» это нисколько не смущает, они считают это вполне нормальной практикой. Очевидно, что дело не в каких-то конкретных словах, а в той реальности, что за ними стоит. В Священном Писании есть немало свидетельств того, что Иисус Христос является Богом. Также в нём говорится, что Отец Христа — Бог, и что Святой Дух — это Бог. Но при этом Отец не является ни Святым Духом, ни Христом; Дух не является ни Отцом, ни Сыном Отца и так далее. Кроме того, в Библии неоднократно повторяется, что Бог только один. Таково откровение Творца о Себе людям, и мы не можем в нём что-то принять, а что-то отбросить, мы не можем признавать только единство в Боге и отрицать в Нём различие Лиц (Ипостасей). Вот всё это Божественное Откровение вкратце и выражается словами «Единый Бог есть Троица» или «Триединый Бог». Вместо «Единородный Сын, сущий в недре Отчем» (Иоан. 1:18) и «Я и Отец – одно» (Иоан.10:30) говорим: «Бог-Сын», «единосущный Отцу»; вместо «Бог явился во плоти» (1Тим. 3:16) и «в Нём обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2:9) говорим: «Боговоплощение» и т. д.

2. Почему для объяснения того, кто такой Бог, нужно использовать слова и выражения, которых нет в Библии, ведь обходились же без них христиане в I веке?
   

   У христиан первого века и Библии-то, собственно говоря, не было. Для них Священным Писанием были ветхозаветные тексты, что совсем не мешало им во внутрицерковной и миссионерской практике использовать не встречающиеся у древних пророков Бога термины и выражения. Например, Апостол Павел в своей речи перед лицом знаменитейших и образованнейших жителей Афин, говоря о Боге, произносит фразу: «Ибо мы Им живём и движемся и существуем» (Деян. 17:28). Это не что иное, как цитирование древнегреческого поэта Эпименида, жившего в VII в. до н. э. Вторую же часть стиха («Мы Его и род») можно найти у другого грека — философа-стоика Клеанфа, в его «Гимне Зевсу» (III в. до н. э.). По логике Общества Сторожевой Башни, Апостол достоин строгого порицания. Остановись, Павел! Что ты делаешь, этих слов нет в Писании! Если бы Апостол Павел был примерным «Свидетелем Иеговы», то процитировал бы не языческие стихи, а подходящий по смыслу псалом или слова пророков Моисея и Исайи, что Бог только один, и Его не способно вместить даже «небо небес». Но он был христианином, а не «Свидетелем Иеговы», и не придерживался выдуманных Обществом Сторожевой Башни правил о том, как следует рассказывать людям о Боге. «Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев, — пояснял он в одном из своих писем, — Для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона... Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1Кор. 9:20-22). Последующие поколения исповедников Христа взяли этот апостольский принцип на вооружение. Христианство, выйдя за пределы лона ближневосточной культуры и начав распространяться в античном мире, оказалось в совершенно новых условиях. Греко-римский мир не знал языка Священного Писания, но зато знал язык античной философии. Этим-то и воспользовалась Церковь, исполняя поручение Господа: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Матф. 28:19). Первые апологеты стремились показать, что христианство — не грубое суеверие, а глубокое учение, которое может быть изложено языком философии, и с которым не сравнится ни одна греческая философская система. Они пытались достучаться не только до сердца, но и до разума образованных язычников. Следует подчеркнуть, что речь не идёт о каких-либо вероучительных компромиссах или синкретизме. Церковь Божья просто использовала те формы, которые наиболее бы точно и полно отражали истины христианского вероучения. Руководимая и направляемая Духом Святым, она не могла взять от мира несовместимое с учением Христа, она взяла то, что как раз подтверждало это учение и помогало его распространению среди образованной части античного мира: «Даже между пресмыкающимися гадами есть такие, что мы примешиваем их в целебные составы. Так и в науках мы заимствовали исследования и умозрения, но отринули всё то, что ведёт к демонам, к заблуждению и во глубину погибели. Мы извлекали из них полезное даже для самого благочестия, чрез худшее научившись лучшему, и немощь их обратив в твёрдость нашего учения. Посему не должно унижать учёность, как рассуждают о сём некоторые, а, напротив того, надобно признать глупыми и невеждами тех, которые, держась такого мнения, желали бы всех видеть подобными себе, чтобы в общем недостатке скрыть свой собственный недостаток и избежать обличения в невежестве» (св. Григорий Богослов, "Слово 43-е").

3. Почему Библия далека от мысли, что у Бога есть три Личности, но учит тому, что есть один Бог (Втор. 6:4, Гал. 3:20, 1Кор. 8:4-6), а не три?
   

   Все те места Библии, на которые ссылаются «Свидетели Иеговы», нисколько не противоречат учению о Троице. Православные христиане исповедуют, что существует один и только один Бог, и никому из них и в голову не придёт утверждать будто Троица — это три бога. При этом следует учесть, что это не означает признание некой «одной личности». Бог един не на «личностном» уровне, а на сущностном; Он един, но не единоличен; Он один, но не одинок. В Боге есть различие Лиц (Ипостасей), пребывающих в непрерывном общении Друг с Другом, в личном отношении Друг ко Другу. Через тайну Троичности открывается та истина, что «Бог есть Любовь» (1Иоан. 4:8), беспредельная и совершенная. Любовь вне общения — неподлинная; без общения она вырождается в простое самолюбование, эгоизм. Если Бог единоличен, то в отношении кого могла бы обнаружиться Его всесовершеннейшая, вечная и бесконечная любовь? К сотворённому Им миру? Но мир не вечен, и, к тому же, ограничен. Только православное учение о Боге удовлетворительнейшим образом даёт ответ на эту загадку. Христианская вера, сберегаемая в Церкви с древних времён, гласит: да, есть только один Бог, но Он не бессловесен и не бездыханен; Он от вечности имеет в Себе живое Слово и живое Дыхание (Дух), только вечное Своё Слово (Логос) Он рождает (потому и называется Отцом, а Слово справедливо названо в Писании Его Сыном), а Дух — изводит из Себя некоторым иным (неизвестным) образом (поэтому Святой Дух христианами не воспринимается «вторым Сыном»). Некоторое подобие можно усмотреть и в нас: человек всегда имеет в себе дыхание и слово (хотя бы и не произнесённое, мысленное), однако ни то, ни другое в нём не является лицами, разумными существами, а в Боге — являются. Мысль эта Библии совсем не чужда, в ней часто Господь Вседержитель называется «Живым Богом» (Иер. 10:10; Дан. 6:26; 1Тим. 3:15; Евр. 12:22 и проч.), имеющим и Слово, и Дух Собственный (Пс. 32:6; Иов. 33:4; 2Петр. 3:5), а идолы же, напротив, называются «бессловесными», лишёнными дыхания (Пс. 134:15-17; Авв. 2:18,19; Иер. 51:17). А то, что под «Божьим Словом» и «Духом» в Писании понимаются не безликие силы, или свойства, или проявления, или действия одного и того же Божественного Лица (Отца), но два самостоятельных Лица, видно из тех библейских текстов, где Слово отождествляется с Сыном Божьим (Иоан. 1:1-3,14; Откр. 19:13), и где Дух показывается имеющим знания, чувства и волю (Рим. 8:27; 1Кор. 2:10,11; Ис. 63:10; Деян. 13:2; 1Кор. 12:11 и т. д.). При этом Сын-Слово и Святой Дух не являются по отношению к Отцу чем-то внешним, иносущным, но извечно пребывают с Ним и в Нём, не отделяясь, не смешиваясь, не теряя ипостасных отличий, обладая одной и той же Божественной сущностью во всей её полноте (1Иоан. 5:7). Эта единая сущность Божества имеет следующие свойства: вечность, неизменяемость, всемогущество, вездеприсутствие, всеведение, совершенная премудрость. Все эти свойства в равной степени принадлежат каждой из трёх Божественных Ипостасей, поэтому Отец есть истинный Бог, но и Сын Божий (и Дух Божий) есть тот же самый истинный Бог, что и Отец (хотя Сын, как и Дух, знает, что Он — не Отец, так же и Отец знает, что Он — не Сын и не Святой Дух). Только учение о Троице позволяет согласовать Божью единичность не в ущерб реальности бытия каждого из Божественных Лиц.

4. Кому молятся христиане — Богу-Отцу, Богу-Сыну или Богу-Духу? Если Троице в целом, то не означает ли это, что Отец, Сын и Дух по отдельности являются неполноценными богами, раз им не надо молиться? Если всем по очереди, то не говорит ли это о том, что у вас несколько Богов? Если молитва христиан направляется единой сущности Троицы, то не значит ли это, что личность Бога и слушателя молитв не имеет для них никакого значения, или же они поклоняются безликому и безличностному Богу?
   

   Православные христиане молятся Единому Богу поклоняемому в Трёх Лицах (Ипостасях). Эта краткая формула показывает, что все предложенные варианты некорректны. Молитвы возносятся не «безличностному Богу», но — Троице, то есть Богу в Трёх Лицах: Отцу, Сыну и Святому Духу. В православной богослужебной практике имеются примеры молитвенных обращений как к каждому Лицу, так и ко всем Трём, поэтому противопоставление, которое в своём вопросе делают «Свидетели Иеговы», в корне неверно. Важно понять, что молитвы к каждому Божественному Лицу не исключают и не заменяют молитв «Троице в целом». Простой факт: в большинстве случаев, молитвы направленные одной из Ипостасей, заканчиваются славословием Святой Троицы (например, молитва Сыну Божьему завершается следующими словами: «Ибо Ты препрославлен вместе с Неимеющим начала Отцем Твоим и Пресвятым Духом во веки. Аминь». Таким образом, всем Лицам Святой Троицы воздаётся единое и нераздельное поклонение, то есть поклоняясь Сыну, христиане поклоняются вместе с Ним Отцу и Святому Духу). Ошибка «Свидетелей Иеговы» заключается в том, что они норовят представить Божественные Ипостаси обособленными, разделёнными, поэтому им и кажется, что поклонение, скажем, Сыну Божьему как-то уничижает остальные Лица Троицы или является свидетельством многобожия. Церковь учит совсем иначе: «Каждое Лицо Святой Троицы, сохраняя Свою самостоятельность и личное бытие, находится и в двух других и не может быть представлено без Них; все три Лица взаимно проникают друг друга, живя вечно одно в другом, с другим, для другого... Когда говорится об Отце, с Ним вместе представляется в то же время и Сын, и в Сыне — Святой Дух; и когда упоминается Сын, с Ним и в Нём предполагается и Отец, и Дух Святой» (преп. Иустин Попович, "Бог в самом себе. Отношение Бога к твари"). Поэтому, когда мы обращаемся к Отцу (или к Сыну, или к Святому Духу), мы обращаемся к Единому Богу. В молитве «Отче наш» мы возносимся умом к Отцу, вечно рождающему Сына, выразителем Которого является вечно исходящий от Отца Святой Дух; в молитве «Царю Небесный, Утешителю» — к Духу, как выразителю Сына, вечно рождающегося от Отца; наконец, в молитве Господу Иисусу Христу мы обращаемся к Нему, к Сыну, вечно рождающемуся от Отца, чьим выразителем является вечно исходящий от Отца Святой Дух. Здесь нельзя не вспомнить слова Литургии верных: «Да единомыслием исповемы: Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную». Верное понимание нераздельности Лиц снимает то ложное противопоставление, что пытается навязать Общество Сторожевой Башни, и отразить все лукавые вопросы «Свидетелей Иеговы». Православные молитвы никогда не были безадресными, а вера в Святую Троицу всегда была и остаётся по сей день верой в Единого Бога.

5. Почему апостол Павел, имевший богословское образование, в своих посланиях объяснил много сложных вопросов, но среди них нет Троицы?
   

   Откровенно говоря, в посланиях Апостола Павла мы вообще не найдём сколько-нибудь систематизированного богословия. У него нет послания «Об Ангелах Божиих» или «Слова о святом Крещении», или специального трактата о Вечери Господней. Его письма представляют собой обращения к поместным церквам по определённому поводу или на фоне известных обстоятельств. Как правило, в фокусе внимания Апостола Павла была тема духовно-нравственной жизни христианской общины, советы по решению внутрицерковных проблем и насущных вопросов. Например, оба Послания к Коринфянам посвящены церковной дисциплине, вопросам супружества и целибата, теме духовных даров и трудностям сбора милостыни; два письма к Тимофею и одно к Титу — пастырские, наполнены наставлениями для епископов и касаются вопросов управления поместными церквами. Особняком стоит Послание к Филимону — самое короткое из писем Апостола Павла (насчитывает всего около 335 слов в оригинальном тексте), написанное к частному лицу по незначительному поводу. Да, Павел пишет, например, о символике и значении христианского крещения, о его важности, но не поясняет, каким именно образом оно должно правильно совершаться, является ли оно таинством или просто внешним знаком посвящённости Богу (как ветхозаветное обрезание). Да, он укоряет нерадивых христиан за то, что они приступают к Причастию «не рассуждая о Теле Господнем», «недостойно» (см. 1Кор. 11:29), но не объясняет, как следует правильно «рассуждать» и в каком смысле хлеб Причастия является Телом Христа. Да, он пишет два послания для фессалоникийских христиан на тему Второго Пришествия, но при этом не вдаётся в детали: что за «тайна беззакония уже в действии», и кто такой «удерживающий теперь». Причина указана там же: «Не помните ли, что я, ещё находясь у вас, говорил вам это?» (2Фесс. 2:5). Таким образом, отсутствие проработанности и систематичности объясняется тем, что адресатам павловых посланий многое было уже известно из его устных проповедей. Кроме того, не следует забывать, что первые христиане жили ожиданием скорого возвращения Христа. Они были уверены, что застанут Второе Пришествие Господа, а раз так, то вполне естественно, что они не видели необходимости в составлении какого-либо исчерпывающего письменного изложения христианского вероучения, которое бы служило руководством для будущих поколений верующих на протяжении многих столетий. И уж тем более Апостолы не предусматривали ситуации, когда некие энтузиасты, спустя века, будут по книжкам «восстанавливать» истинное учение (или «возрождать» Церковь). Учитывая изложенное, не представляется чем-то странным отсутствие в посланиях Апостола Павла развитого тринитарного богословия. Тем не менее, его вера была, несомненно, тринитарной. Иисус Христос был для него не просто Господом, но и «сущим над всем Богом» (Рим. 9:5), «великим Богом и Спасителем» (Тит. 2:13), «Богом явившемся во плоти» (1Тим. 3:16). Также и Дух Святой для него являлся не только Господом (2Кор. 3:17), но и Богом — это совершенно ясно из Послания к Евреям, где приводятся слова Яхве из Пс. 94:7-11 и Иер. 31:33,34, но атрибутируются Павлом непосредственно Святому Духу (Евр. 3:7-9; 10:15,16). Кроме того, в книге Деяний Апостолов есть слова Павла: «Хорошо Дух Святой сказал отцам нашим через пророка Исаию...» (Деян. 28:25), а далее он приводит выдержку из книги пророка Исаии, где слова принадлежат Господу Богу (Ис. 6:8-10). Он мог так поступить только в том случае, если твёрдо верил в то, что Святой Дух и есть тот самый Единый Бог, говоривший с пророками древности. Именно поэтому Апостол Павел благословлял верующих во имя Святой Троицы: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами. Аминь» (2Кор. 13:13). В его посланиях содержатся и иные словесные формулы, которые истолковываются как тринитарные (Гал. 4:6; Еф. 2:18; Тит. 3:5,6; Рим. 11:36; 1Кор. 12:4-6; 2Фесс. 2:13,14; Евр. 9:14).

6. Почему ни один из епископов, которые собрались в Никее в 325 году, не говорил о Троице, и почему собор вынес решение только в отношении природы Сына, назвав его «единосущным», не упомянув ни слова про святой дух?
   

   Среди антитринитариев довольно распространено подобное заблуждение. Будучи слабо знакомыми с историей Церкви, они считают, будто древние христиане сначала поклонялись Богу, как единоличной монаде, затем, на каком-то этапе, начали обожествлять Христа, и наконец, где-то к концу IV в. «додумались» до концепции Троицы — Единого Бога в Трёх Лицах. Нет нужды долго опровергать эту их смехотворную идею, достаточно процитировать слова святого Григория Чудотворца, в которых он излагает один из древних Символов Веры христиан: «Един Бог, Отец Слова живаго, Премудрости ипостасной и Силы и Образа вечнаго, совершенный Родитель Совершеннаго, Отец Сына Единороднаго. Един Господь, единый от единаго, Бог от Бога, Начертание и Образ Божества, Слово действенное, Премудрость, объемлющая состав всего, и зиждительная Сила всего сотворённаго, истинный Сын истиннаго Отца, Невидимый Невидимаго, и Нетленный Нетленнаго и Безсмертный Безсмертнаго и Вечный Вечнаго.И един Дух Святый, от Бога имеющий бытие и чрез Сына явившийся [людям], Образ Сына, Совершенный Совершеннаго, Жизнь, Виновник живущих, [Источник святый], Святость, Податель освящения, в Нём же является Бог Отец, сущий над всем и во всём, и Бог Сын, Который чрез всё. Троица совершенная, славою и вечностью и царством неразделяемая и неотчуждаемая. Посему нет в Троице ничего ни сотворённаго или служебнаго, ни привнесённаго, как бы прежде не бывшаго, потом же привзошедшаго; ибо ни Отец никогда не был без Сына, ни Сын без Духа, но непреложна и неизменна – всегда та же Троица» (св. Григорий Чудотворец (Неокессарийский), "Изложение веры"). Следует отметить, что этот Символ был составлен почти за сотню лет до эпохи Вселенских Соборов. Вера в Божье триединство отражена и в приветственной речи святителя Евстафия Антиохийского, обращённой к императору Константину на открытии Первого Собора в Никее: «Прославляется Отец, почитается и Сын, возвещается и Дух Святой — Троица единосущная; едино Божество в трёх Лицах или ипостасях всюду проповедуется. На сём учении, государь, утверждается величие твоего благочестия. Сохрани его для нас целым и ненарушимым, да никто из еретиков, проникнув в Церковь, не расторгнет единства троичного Бога и не подвергнет нашей веры поруганию!» (Деяния Вселенских Соборов, том 1, СПб., 1996 г.). Да и сам Арий, из-за еретического учения которого и был созван Собор в 325 г., верил в Троицу: «Таким образом, существуют три ипостаси — Отец, Сын и Святой Дух (ωστε τρεις εισιν υποστασεις — πατηρ, υιος και αγιον πνευμα). И Бог как виновник всего один безначален. А Сын не во времени рождённый от Отца и прежде веков сотворённый и основанный, не существовал прежде рождения, но довременно прежде всего рождённый един произошел от единого Отца. Он не вечен, и не совечен и не есть нерождённый наравне с Отцом...» ("Послание Ария Папе Александрийскому Александру", цит. по "Панариону" свят. Епифания Кипрского). Поэтому ариане вовсе не протестовали против термина «Троица» (он, как легко видеть, использовался христианами задолго до эпохи Вселенских Соборов), но искажали то учение, которое за ним стояло. Однако еретическая триадология Ария была замаскирована его специфическим учением о Сыне-Логосе Божьем. Он учил довольно хитро: признавая довременность рождения Сына («прежде всех век»), он, тем не менее, отрицал Его совечность Отцу; и, называя Его «Богом» и даже «единородным Богом», вкладывал в эти слова неправославный смысл — божественность Сына мыслилась Арием не в истинном значении, а только в относительном (Логос есть «Бог» только по причастию к истинному Богу — Отцу; «Бог» по имени, но не по сущности). Согласно его учению, Сын Божий всё-таки является творением Отца, хотя и высшим, уникальным по сравнению со всеми прочими творениями, поскольку появился через рождение, а не произведение. Рассмотрению и оценке этих воззрений Ария с точки зрения Божественного Откровения и была посвящена деятельность Первого Вселенского Собора.

7. Разве может такое сложное, противоречивое, непонятное учение, как учение о Троице, исходить от Бога, который не есть Бог беспорядка и неустройства (1Кор. 14:33)? Стал бы Бог создавать настолько запутанное учение о себе, что его не могут объяснить людям даже самые грамотные богословы?
   

   То, что учение о Святой Троице загадочно для «Свидетелей Иеговы», известно, пожалуй, всякому православному проповеднику, хоть раз беседовавшему с ними на эту тему. Отчасти благодаря усилиям коллектива Общества Сторожевой Башни, отчасти из-за собственной духовной лени они имеют весьма туманное представление, как в действительности учит о Боге Церковь. Они что-то читали об «ипостасях» и «единосущности» — и кричат о путанице; они слышали, что учение о Троице таинственно, и этот факт — новый повод для жалоб. «Свидетели Иеговы» похожи на маленького капризного мальчика, который требует, чтобы родители объяснили ему нечто сложное, заявляя им при этом, что простые пояснения его сбивают с толку и ещё более запутывают, а сложных он не понимает. Ребёнка, конечно, чисто по-человечески, жалко, но аргумент в стиле «неверно, ибо непонятно» из уст взрослых, солидных людей звучит до крайности нелепо. Мало ли, что нам может быть сложно и непонятно. Не следует забывать, что мы говорим о сверхсущественном Существе, о Самом Создателе этого мира. В Священном Писании неоднократно подчёркивается, что человек не может своим умом постигнуть всех Его славных дел (Иов. 37:29; Еккл. 3:11; Ис. 55:8,9; Рим. 11:33). Если мы не можем охватить умом даже творения, то что и говорить об их Творце! Бог возвышается над нами в Своей безграничности, поэтому не следует ожидать, что мы сможем полностью понять Его. Не следует также забывать и того, что после грехопадения человечество повредило саму способность познавать. Даже Апостол Павел признавал, что в веке сём его знания частичны: «Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится... Теперь мы видим как бы сквозь [тусклое] стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1Кор. 13:9-12). Итак, сложность учения о Боге не может служить критерием его несоответствия истине. Далее, «Свидетели Иеговы» называют тринитарное учение «запутанным» и «непонятным», поскольку оно, по их мнению, уравнивает единичность и тройственность: если каждое Лицо Троицы является истинным Богом, а Лиц всего три, то это якобы «три Бога», которых почему-то нужно считать одним. Они видят здесь простую несовместимость чисел, но далее этого их мысль не простирается. Однако действительно ли христианское учение о Боге содержит внутреннее противоречие, как это утверждает Общество Сторожевой Башни? Честный анализ догмата о Троице показывает, что это не так. Церковь учит, что Бог одновременно и единичен, и троичен, но не в одном и том же отношении, а в различных: Он единичен по сущности, но троичен в Лицах (Ипостасях). Где же здесь противоречие? Вот если бы православные христиане утверждали, будто Бог одновременно и един по сущности, и троичен по сущности, или будто три Лица Троицы являются одним Лицом, тогда, действительно, существовало бы противоречие. А так, перед нами лишь невладение «Свидетелями Иеговы» терминологией, использованной при формулировании данного христианского учения. Другое дело, если ставить вопрос о противоречии тринитарного догмата нашему, так сказать, «житейскому опыту». В этом случае Святая Троица и вправду является феноменом, неукладывающимся в рамки привычных нам представлений: мы никогда не сталкивались и, соответственно, не имеем перед собой наглядного примера живого, разумного и при этом триединого существа. «Кому уподобите Меня, и с кем сравните, и с кем сличите, чтобы мы были сходны?» — говорит Господь в Писании (Ис. 40:5). Поэтому требования антитринитариев объяснить им христианское учение о Боге в понятных и знакомых образах заведомо невыполнимо. Увы, но в окружающем нас мире мы можем отыскать только самые слабые и несовершенные подобия троичности в единстве: огонь и рождающиеся от него свет с теплом, три агрегатных состояния воды, единое пламя трёх сложенных вместе свечей и т. п. Хотя все эти аналогии имеют недостатки и не могут ни в коем случае считаться идеальной, точной моделью Триединого Бога, однако для христиан в этом нет никакой проблемы, поскольку они прекрасно сознают ограниченность и слабость человеческого разума, который, по необходимости, рассматривает Бога как бы по частям и с разных сторон: концентрируясь на абсолютном единстве Божественной сущности, мы упускаем из виду реальное различие Лиц (Ипостасей), а подчёркивая инаковость по отношению друг ко другу Отца, Сына и Святого Духа, рискуем уклониться в противоположную крайность. Оптимальной модели, которую можно было бы позаимствовать из окружающего нас мира и которая бы могла бы продемонстрировать идеальный баланс между этими двумя аспектами, не существует. Похожая ситуация наблюдается в квантовой физике: мы вынуждены описывать объекты микромира либо моделью частицы, либо моделью волны, так как среди привычных нам вещей нет ничего, что одновременно демонстрировало бы свойства и того, и другого. Ещё один пример того, как реальность вступает в противоречие с нашими обыйденными представлениями, приведён в «Сторожевой Башне»: «Согласно Библии, у Бога не было начала. Он существовал всегда. Как бы ни было трудно понять идею вечности Бога, это не повод её отвергать» (журнал "Сторожевая Башни" от 1 июля 2010 г., стр. 28). Наш опыт, наш разум подсказывает, что у всего должно быть начало: если что-то существует, то когда-то (пусть и очень-очень давно) оно появилось. Мы не можем вообразить себе, что такое вечность, тем не менее, как совершенно верно заметили авторы журнала, это не должно являться поводом для отвержения идеи вечного Творца. Если «Свидетели Иеговы» хотят быть последовательными, то им следует признать, что человеческая неспособность полностью постичь Троицу не является достаточно убедительным доводом против истинности данного учения. Да, Бог не дал людям исчерпывающих знаний о Себе. Однако то, что было Им явлено и открыто, Церковь обобщила в тринитарном догмате, который существует в христианстве на протяжении почти 2 000 лет, и никто пока не смог заменить его чем-то лучшим. В заключение хотелось бы несколько слов сказать и о словах Апостола Павла, на которые ссылается Общество Сторожевой Башни: «Бог не есть Бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых... всё должно быть благопристойно и чинно» (1Кор. 14:33,40). Наш Господь действительно есть Бог мира и гармонии, а не неустройства. И вся Церковь должна подражать Ему, стремясь к согласию и миру, избегая разлада и отсутствия единства в поклонении и служении Ему, о чём и говорит здесь Апостол Павел. А для того, чтобы среди верующих не было разноголосицы, путаницы и неразберихи, как раз и составлялись Символы, исповедания веры, огласительные слова, катехизисы, сверяясь с которыми чада Церкви могли бы определить, насколько верно они понимают смысл библейских текстов, и защищаться от различных лжеучений, созданных диаволом с целью сбить христиан с пути истинного.

8. Если бы учение о Троице было бы неопровержимой истиной и «главным догматом» веры, то неужели Бог не отразил бы его ясным образом в своём слове, Библии? Разве Иисус не мог, применив свои способности Великого Учителя, объяснить своим последователям учение о Троице?
   

   Мы считаем, что Бог выразил Своё откровение достаточно ясно. Антитринитарии являются довольно малочисленной группой; в то же время более двух миллиардов людей, признающих Библию словом Бога, видят в ней подтверждение всех положений учения о Троице и веруют в Единого Бога — Отца и Сына и Святого Духа. А желающие извратить истину найдутся всегда (2Петр. 3:16).

9. Если учение о Троице действительно содержится в Библии и её достаточно для его понимания, то зачем был создан такой сложный и запутанный Афанасьевский символ веры? Существовали ли истинные христиане до появления Афанасьевского символа веры?
   

   Безусловно, Библия содержит в себе учение о Троице, будучи одной из форм фиксации столпов христианской веры. Однако из этого не следует, что её текста, взятого самого по себе, достаточно для правильного понимания христианской триадологии. Этот факт весьма наглядно демонстрирует историк В. Болотов на примере ариан: «Ариане не отвергали ни книг, ни мест Священного Писания, только экзегетика была у них другая, и это оттого, что философия была другая. Вследствие этого и невозможно было таким путём прийти к какому-нибудь твёрдому результату. Например, в ответ на предложение внести в Символ выражение "εχ του θεου" [т. е. "из Бога" — прим. ред.] евсевиане заявили, что и они согласны с этим; но ведь и всё из Бога, прибавляли они, ибо "един Бог, из Него же вся" (1Кор. 8:6; 2Кор. 5:18). Таким образом, простое выражение "εχ του θεου" не могло решить спора между православными и крайним выражением арианской партии... Затем предложен был ряд библейских выражений: "сияние славы", "образ ипостаси", "образ Бога невидимого", "сила Господня", "Премудрость" и т. п. Но и этим выражениям евсевиане, или гласно, или только между своими, противопоставляли другие, ослабляющие силу первых выражения. Например, в противовес тем выводам, которые православные делали из 1Кор. 1:24 ("Христа, Божию силу"), евсевиане указывали на Исход (12:41), где и евреи называются силою Господнею, и на пророка Иоиля (2:25), у которого саранча называется великою силою Божией [речь идёт о тексте Септуагинты — прим. ред.]. Следовательно, слово δυναμις ещё не выражает единосущия Сына с Отцом. А со словами Послания к Колоссянам 1:15: Сын Божий "есть образ Бога невидимого", они предлагали сопоставить 1Кор. 11:7, где и муж называется образом Бога, и отклоняли на этом основании заключение к единосущию Сына с Отцом. Вечность Сына они истолковывали в отношении к будущему, а не в смысле совечного искони существования Сына с Отцом. Смысл слов Иоан. 14:10 "εγω εν τω Πατρι» [т. е. "Я в Отце" — прим. ред.] они старались ограничить такими параллелями, как Деян. 17:28: "о Нём (εν αυτω) бо живём и движемся и есмы". Таким образом, становилось ясно, что одними библейскими выражениями отстранить арианство невозможно» (В.В. Болотов, "Лекции по истории Древней Церкви", том 4, стр. 33). Это актуально не только по отношению к арианам, но и к манихеям, и к модалистам, да и вообще ко всем еретикам. Все они пользовались Писанием, ссылаясь на него для подтверждения своих мнений, а для всех тех мест в нём, которые могли бы быть обращены против их учения, давали собственное истолкование или вовсе отвергали подлинность и богодухновенность таких мест, а потому были готовы без особого страха встретить любые цитаты. Это должно быть знакомо всякому, кто хоть раз пробовал поспорить со «Свидетелем Иеговы» (или любым протестантом) «на основании Писания»: всё превращается в бессмысленное забрасывание друг друга цитатами из Библии, в результате чего каждый всё равно остаётся при своём мнении. Очевидно, что и сами идеологи Общества Сторожевой Башни вполне сознают: само по себе чтение Библии не приводит к однозначному результату. А иначе зачем они издают свои бесчисленные журналы, книги, трактаты? Почему бы просто не раздавать людям Библию? Судя по всему, Общество Сторожевой Башни совсем не уверено в том, что все они (или хотя бы большинство) после «независимого чтения» священных текстов дружно вольются в ряды «Свидетелей Иеговы». Да что там греха таить, и в самой «теократической организации Иеговы» мнения по ряду вероучительных вопросов меняются, словно очертания облаков в ветреный день! Если уж они внутри своей религиозной группы не могут, порой, определиться, как следует в действительности понимать те или иные библейские слова, то что говорить о тех, кто только и ищет мыслимые и немыслимые лазейки в тексте, дабы оправдать и отстоять своё учение? И христианам это было понятно более чем за 1500 лет до появления на белом свете религии «Свидетелей Иеговы», поэтому на своих церковных Соборах для защиты от вкравшихся в их общины лжеучителей они искали такие выражения, которые были бы направлены против самых основ еретических учений, и хотя буквально и не встречались в тексте Священного Писания, но верно передавали бы его смысл. Догматические определения составлялись таким образом, чтобы их нельзя было перетолковать, а лишь можно было либо принять, либо отвергнуть. Отсюда и их «сложность» и «громоздкость». А истинные христиане (т. е. православные) существовали, конечно, и до появления «Афанасьевского», и до составления Никео-Константинопольского Символа веры, потому что вера православная берёт начало от самых апостольских времён (так, например, святые Игнатий Богоносец и Поликарп Смирнский — ученики Апостола Иоанна Богослова, святой Климент Римский — ученик Апостола Павла и т. д.). Несмотря на то, что в трудах ранних христиан не используется более развитая, зрелая, посленикейская терминология, они веровали по сути так же, как и православные христиане сегодня.

10. Почему православное учение о Боге стало зиждиться не на слове Божьем, Библии, а на филисофствованиях, на человеческих мудрствованиях, хотя ещё апостол Павел предостерегал христиан: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлёк вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол. 2:8)?
    

    Этот вопрос показывает, насколько плохо «Свидетели Иеговы» представляют себе, что такое Библия, откуда и как она появилась. Легко им рассуждается сегодня, имея её на руках в современной форме. Но дело всё в том, что Священное Писание не свалилось на голову христиан с небес в готовом виде, а оформлялось постепенно в недрах Церкви, руководимой Духом Святым. Если рассматривать процесс появления новозаветного канона, то нужно было, во-первых, записать учение Христа и Его Апостолов, во-вторых, утвердить авторитет полученных книг, то есть отделить их от множества апокрифов, а в-третьих, согласовать их состав, ибо в разных христианских общинах использовались, порой, различные списки (кодексы) библейских книг. Это был долгий процесс. Каким же образом всё это время верные чада Церкви могли познавать спасительную веру, и как они могли убедительно опровергать самочинные учения? Обратиться к писаниям Апостолов? Но как верующие могли отличить их от множества подложных писем, «евангелий» и «апокалипсисов», подписанных именами учеников Христа и имевших хождение в христианской среде? Как, держа в руке два текста, они могли определить, который из них был написан, скажем, Апостолом Иоанном, а который — еретиком Маркионом? Но даже допустим — каким-то чудом определили, но как же его тогда правильно истолковать? Вот вторая неразрешимая задача. Ведь ясно, что если написать какой-нибудь текст и раздать его нескольким людям, а потом спросить их, как они его поняли, то обнаружится, что один понял текст так, а другой иначе, вложив в слова автора собственный смысл. Не очевидно ли из этого, что христиане для того, чтобы отличать истинное Писание от подделки и чтобы правильно его понимать и уметь успешно защищать его от ложных толкований еретиков, должны были иметь точное понимание учения Христа и слов Его Апостолов уже в готовности? Не ясно ли, что они к тому моменту должны уже быть утверждены в правильной вере и научены истинным догматам? Итак, как видно, догматы веры логически всегда предшествуют Священному Писанию, и поэтому некорректно говорить, будто православное учение основывается на каких-то «философствованиях» или «мудрствованиях». Не на «философствованиях» оно основывается, а на тех самых постулатах веры, что исповедовались в Церкви ещё до появления современной Библии. Соборные догматические определения рождались отнюдь не в противовес Священному Писанию, а были лишь адекватным ответом на всё новые и новые ереси, которые век от века становились всё более коварными и утончёнными. Доктринальные формулировки, появлявшиеся со временем, выражали не какие-то «новые» учения, не личную веру собравшихся вместе епископов, а ту же самую веру, которая изначально была в Церкви, то есть то самое учение о Боге, что Господь наш Иисус Христос открыл Апостолам и что передаётся от одного поколения верующих к другому с первых веков христианства до сего дня. Если это так, то в Библии должна быть отражена идея троичности, триипостасности Бога. И действительно, уже на первых страницах Священного Писания мы сталкиваемся с удивительным феноменом — Всевышний говорит о Себе как бы во множественном числе: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему... И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт. 1:26,27). Это место вкупе с рядом других подобных стихов (например, Быт. 3:22; 11:6-9; Ис. 6:8) образует группу библейских текстов позволяющих говорить об определённой личностной «множественности в единстве» Бога. Вторая группа стихов указывает конкретно на Его троичность (Ис. 6:3; Откр. 4:8; Пс. 135:1-3; Рим. 11:34); наконец, третья группа именует каждое Лицо Троицы (Пс. 32:6; Матф. 28:19; Иоан. 1:1; 15:26; 1Иоан. 5:7; 2Кор. 13:13; Еф. 2:13,18). Кроме того, в Библии мы видим, как всем Трём Лицам усваиваются сущностные и неотъемлемые Божественные качества:
    Вездесущность: Отец (Иер. 23:24; 3Цар. 8:27; Пс. 138:8), Сын (Матф. 18:20; Иоан. 1:51; 3:13; Еф. 1:23), Святой Дух (Пс. 138:7; 1Кор. 3:16)
    Всезнание: Отец (1Иоан. 3:20; Евр. 4:13), Сын (Иоан. 10:15; 16:30; 21:17; Кол. 2:2,3), Святой Дух (1Кор. 2:10)
    Всемогущество: Отец (Марк. 14:36; Матф. 19:26; Еф. 1:19), Сын (Матф. 28:18; Кол. 1:17; Евр. 1:3; Откр. 1:8), Святой Дух (Пс. 32:6; Рим. 15:19)
    Вечность: Отец (Иоан. 17:5; Иуд. 1:25; Рим. 16:26), Сын (Ис. 9:6; Евр. 1:8-12; 7:3), Святой Дух (Евр. 9:14, ПНМ, ПЕК)
    Благость: Отец (Лук. 6:35; 2Кор. 1:3; 1Иоан. 4:8; Рим. 5:8), Сын (Иоан. 1:14; Рим. 16:24; 1Кор. 16:23; Еф. 3:19), Святой Дух (Неем. 9:20; Пс. 142:10; Рим. 15:30)
    Таким, образом, учение о Едином Боге, познаваемом как Троица, имеет прочное библейское обоснование (конечно, «Свидетели Иеговы» не согласятся с преложенной интерпретацией священных текстов, поскольку привыкли воспринимать их сквозь призму своих исходных предпосылок, внутренних убеждений, опыта, однако это не повод обвинять христианское богословие в безосновательности; в конце концов, иудеи тоже «не видели» в тексте своего Писания указаний на мессианство Иисуса и вообще на существование Единородного Сына Бога). Все основные триадологические догматы могут быть подкреплены словами Священного Писания, а то, что «Свидетели Иеговы» называют «философствованиями», является лишь дальнейшим углублением и раскрытием этой Божественной истины.

11. В Суд. 16:23,24 языческий бог Дагон назван еврейским словом «элохим» (форма множественного числа от слова «элоах», т. е. «бог») — означает ли это, что Дагон является несколькими личностями сразу, неким единством нескольких личностей?
    

    Дело не в том, что Господь называет Себя словом во множественном числе, а в том, что помимо этого Он использует местоимения и глаголы как в форме единственного, так и в форме множественного числа. Если Он этим хотел показать Своё величие, как часто объясняют антитринитарии, то почему делал это так избирательно? И если Он единоличен, то зачем вообще использовать столь соблазнительный для людей способ выражения? В толковании Общества Сторожевой Башни больше вопросов, чем ответов. Например, Господь говорит перед сотворением первых людей: «Сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему... И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт. 1:26,27). Общество Сторожевой Башни учит, что здесь Бог якобы обращается к Своему первому творению, самому главному Ангелу, но такое мнение не поддерживается ни самим текстом, ни общей мыслью Священного Писания. В Библии подчёркивается, что Всевышний не советуется ни с кем (Ис. 40:14; Сир. 42:22; Рим. 11:34), потому что среди творений нет подобного Ему (Пс. 88:7; 3Цар. 8:23; Ис. 40:25; 46:9), мир и всё, что в нём, Он сотворил собственноручно, безо всяких помощников (Ис. 44:24; Иов. 9:8). Было бы крайне странно для Бога сначала совещаться, а потом методично и последовательно это отрицать — мол, Я один всё сотворил, непосредственно. Да и не сказал бы Он какому-то Ангелу «сотворим» да ещё и «по образу Нашему... образу Божьему», поскольку из этого выходило бы, будто у них один и тот же образ, а это невозможно. Если бы «Свидетели Иеговы» были правы, то Бог произнёс бы примерно следующее: «Сотвори Мне человека по образу Моему, образу Божьему»; здесь же мы видим общение равных между собой лиц. Любопытные слова записаны пророком Исайей: «И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдёт для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня» (Ис. 6:8). Употребление Богом в одной фразе местоимений «Мне» и «Нас», должно на что-то указывать: либо на то, что с пророком говорит один из нескольких богов (т. е. смысл политеистический), либо на то, что пророк, служа Единому Богу, каким-то образом тем самым послужит нескольким Лицам (т. е. смысл тринитарный). Естественно, что христиане, отвергая языческое безумие, выбирают второй вариант.

12. Если учение о Троице действительно содержится в Библии, то зачем понадобилось добавлять в 1Иоан. 5:7,8 слова «...три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино»? Что, аргументов не хватало?
    

    Хотя многие критики считают, что данный текст является поздней вставкой и не должен считаться частью боговдохновенного Писания, однако существуют веские основания подвергнуть сомнению такое категоричное мнение. Во-первых, на данный момент нет ни одного списка данной главы послания, датируемого ранее IV века, поэтому говорить о «добавлении» обсуждаемого фрагмента в библейский текст в период арианской смуты просто некорректно. Максимум, что можно утверждать на этот счёт, так это то, что в большинстве имеющихся в нашем распоряженнии манускриптов этот фрагмент отсутствует. То есть упомянутый «Свидетелями Иеговы» стих 1Иоан. 5:7,8 представляет собой пример разночтения: в одних рукописях он представлен в укороченном варианте, в других — в расширенном. Было бы ошибкой предполагать, что раз второй вариант отсутствует в большинстве дошедших до нас текстов, то он не имеет права на существование и является чьей-то злонамеренной вставкой. Во-вторых, данная «вставка» прослеживается в латинской традиции с древнейших времён: аллюзия на неё встречается у Тертуллиана (II-III в.), её цитирует священномученик Киприан Карфагенский (III в.), Идаций Старший и Присциллиан (IV в.), святитель Евхерий Лионский (V в.), епископ Виктор Витенский и участники Карфагенского собора 485 года, а также такие авторы, как Фульгенций и Кассиодор (VI в.). О более поздних церковных писателях, пользовавшихся в своих трудах современной версией 1Иоан. 5:7,8, нет нужды и говорить. Это означает, что в распоряжении этих лиц имелись более ранние рукописи, содержащие оспариваемое критиками место, которые до нас, к сожалению, не дошли. В-третьих, необходимо принимать во внимание, что поскольку в IV столетии практически весь христианский Восток находился в руках ариан (арианство стало государственной религией при преемниках Константина I, вплоть до правления Валента II), которые, естественно, были заинтересованы в том, чтобы изгладить подобные слова из текста Нового Завета, то нет ничего странного в отсутствии рассматриваемого фрагмента послания в греческих рукописях (тогда как на латинском Западе, где ариане не имели реальной силы, он сохранился). В-четвёртых, исследование оспариваемых критиками слов в контексте речи Апостола Иоанна свидетельствует в пользу того, что они являются подлинными, а не привнесёнными кем-то впоследствии. Содержание «вставки» вполне соответствует лексике самого Иоанна: он один называет Сына Божия «Словом» (Иоан. 1:1,14; 1Иоан. 1:1-3; Откр. 19:13) и упоминает об Отце, Сыне и Святом Духе как о трёх свидетелях (Иоан. 8:18; 15:26). Кроме этого, при рассмотрении укороченной версии 1Иоан. 5:7,8 видно, что к греческим существительным среднего рода «το πνευμα» («Дух»), «το υδωρ» («вода») и «το αιμα» («кровь») приложены причастие «οι μαρτυρουντεσ» («свидетельствующие») и числительное «τρεις» («трое») мужского рода. Те, кто владеют греческим языком, понимают, что это явная грамматическая ошибка. Однако, если принять во внимание забракованный критиками текст, то становится очевидной причина такого несоответствия: это произошло под влиянием существительных мужского рода «ο πατηρ» («Отец») и «ο λογος» («Слово»). Наконец, в-пятых, позиция «Свидетелей Иеговы» противоречива сама по себе: если критикуемый фрагмент был добавлен в текст Библии специально для оправдания и поддержки учения о Троице, то почему в спорах с арианами ни святитель Афанасий Великий, ни отцы-каппадокийцы его не использовали в качестве аргумента? Зачем было тогда его вообще добавлять? Итак, как видно, при настоящем положении дел, вопрос о подлиности или подложности данного новозаветного текста вряд ли можно признать окончательно решённым. Но даже если критикам и удастся доказать, что данный стих является позднейшим добавлением, то это нисколько не пошатнёт православного вероучения. Этого, увы, не скажешь о «Свидетелях Иеговы», многие доктрины которых построены на специфическом толковании отдельных фрагментов Библии.

13. Языческие религии Вавилона и Ассирии, по сути, заключали в себе идею о «триадах» или «троицах» богов ещё задолго до того, как эта идея пришла в христианский мир — не ясно ли из этого, что догмат Троицы был просто позаимствован христианами у язычников?
    

    Нет, не ясно, потому что внешние аналогии — весьма слабый аргумент, так как при желании провести какую-нибудь примитивную параллель можно с чем угодно. Разве «Свидетелям Иеговы» не известны научные труды «доказывающие», что история Ноя и всемирного потопа — переделанный шумерский миф о Зиусудре, что смерть и воскресение Иисуса Христа — отголосок вавилонского мифа о Таммузе, что учение об Ангелах (в том числе и падших) заимствовано иудеями у персов и ещё много чего подобного? То же самое и с языческими триадами богов. Общее с православным учением о Троице, конечно, есть: это упоминание числа «три». На этом сходства заканчиваются, и начинаются различия. Первое из них заключается в том, что во множестве языческих культов вообще не было никаких «триад», а были целые пантеоны богов со своими «братьями», «жёнами», «детьми». Если в какой-то местности и существовали особо чтимые «триады», то они не считалась у язычников единственным, единым Богом — это были просто три самых сильных и почитаемых божества среди множества других, признаваемых за реальных, настоящих богов. Часто таких триад в пантеоне было несколько, либо их состав изменялся. А Святая Троица всегда представляла Собою одного Бога, единого по сущности и троичного в Лицах: всегда — Отец, всегда — Сын, всегда — Святой Дух. Другое отличие состоит в том, что любые три бога у язычников имели одинаковую, подобную природу, но не единую. Это были отдельные друг от друга божества, у них не было даже полного духовного единства, и поэтому они нередко спорили, ссорились, враждовали между собой. Христиане же исповедуют, что Отец, Сын и Святой Дух обладают единой Божественной природой (а не как люди, например, которые обладают одинаковой, человеческой, природой; общая человеческая природа является абстракцией и не содержится всецело ни в одной из человеческих ипостасей, потому мы и говорим, что людей много), у Них одна воля, одна сила, одна слава, одно знание. Все Три Лица пребывают Друг в Друге, не сливаясь в одно, но и не отделяясь: Отец не действует отдельно от Сына или от Святого Духа и наоборот. Ещё одним важным отличием является то, что в языческих триадах имеет место явное перенесение земных реалий на божественный мир: присутствует женское божество (богиня), а третье божество является отпрыском от брачного союза двух других (например, в Вавилоне — Син, Иштар и Шамаш; в Древнем Египте — Осирис, Исида и Гор; в Древнем Риме — Юпитер, Юнона и Минерва). А в Святой Троице нет ни мужского, ни женского начала. Отец порождает Сына без участия какой-либо богини, без излияния, дробления, отделения, уменьшения. Божественное рождение свято и бесстрастно, в Никейском Символе веры оно обозначается как «свет от света». Третье Лицо христианской Троицы — и вовсе неведомый язычеству Дух Святой. Однако различия на этом не заканчиваются. Некоторые языческие «триады» на поверку оказываются либо одним божеством с тремя ликами (образами), либо тремя проявлениями, аспектами или принципами единой сути, единого безликого начала. Ипостаси (Лица) христианской Троицы это не взаимозаменимые «двойники», не маски или образы, или порождения более общего, безличного нечто, а реальные и разумные единицы бытия, которые находятся в личных отношениях Друг с Другом, в вечной любви.

14. Если Отец, Сын и святой дух — это единый Бог, то не означает ли это, что Отец (Сын, святой дух) является Богом на одну треть?
    

    Ни в коем случае: «Божество не отчасти в Отце, и Отец не отчасти Бог; Божество не отчасти в Сыне, и Сын не отчасти Бог, Божество не отчасти в Святом Духе, и Святой Дух не отчасти Бог. Ведь Божество неделимо, и Отец или Сын или Святой Дух не есть несовершенный Бог, но совершенное Божество целиком и совершенным образом есть и в совершенном Отце, и в совершенном Сыне, и в совершенном Святом Духе» (преп. Максим Исповедник, "Главы о богословии и домостроительстве воплощения Сына Божия. Вторая сотница"). Любая система, будучи сложной, подразумевает априори, что она была кем-то или в результате чего-то (какого-то процесса) сложена, да и сами «Свидетели Иеговы» любят при случае упоминать, что сложная конструкция подразумевает наличие рузумного Конструктора. Но если Бог представляет Собой систему, состоящую из более простых элементов, то тогда появляется закономерный вопрос: «Кто же Его создал?». Исповедуя несотворённость Творца, мы с неизбежностью должны признать, что Он прост, то есть не складывается из каких-либо частей или элементов. Поэтому невозможно быть Богом «на половину» или «на треть», это нонсенс. Если бы христиане верили так, как описано в вопросе, то просто не смогли бы исповедовать Богом ни Отца, ни Сына, ни Святого Духа. Между тем, в Символе веры именно это и провозглашается: «Отец есть Бог, Сын есть Бог, и Дух Святой есть Бог. Однако [Они] не три Бога, но один Бог». «Свидетелям Иеговы» это не понятно, потому что им неизвестен смысл вкладываемый ортодоксальными христианами в такие понятия, как «ипостась (лицо)» и «природа (сущность)». Но что им мешает восполнить пробелы в своих знаниях, а заодно и изучить вопрос подробнее и полнее, чем он описывается в публикациях Общества Сторожевой Башни? Сущность — это просто то, что существует, причём не как качество чего-то иного, но будучи само носителем различных качеств. Так, «Бог», «человек», «лошадь» и даже «камень» — это сущности, а, скажем, «форма», «масса», «молекулярный состав» и т. п. не являются сущностями, поскольку не мыслятся существующими сами по себе, а являются свойствами или атрибутами чего-то более фундаментального (той или иной природы). Нетрудно увидеть, что сущность есть общее понятие, то есть оно указывает на определённый набор общих признаков, а потому существует только умозрительно, ведь в мире нет такого объекта как «просто человек» или «просто лошадь». Ипостась же это как раз конкретный, реально существующий объект определённой природы, некое «конкретное существование». То есть это то, что обладает не только общими атрибутами, но и признаками, делающими объект абсолютно уникальным в своём роде: не просто «лошадь», а «вот та лошадь», не просто «человек», «вот этот конкретный человек» и т. д. Ипостась разумной природы называется «лицом». Например, Авраам и его сын Исаак — два лица человеческой природы (сущности). Говоря это, мы подразумеваем, что человеческая природа определилась, обрела конкретику («осуществовалась», согласно святоотеческой терминологии) в Аврааме и Исааке и имеет некие отличительные особенности в них. При этом они не являются людьми на какую-то малую долю; каждый из них является полноценным человеком. Поэтому и говорят: «Авраам есть человек по природе, и Исаак есть человек по природе» и «Человек рождает такого же по природе человека». Применительно к Троице можно по аналогии сказать: Отец есть истинный Бог по Своей сущности, поэтому Его Сын тоже является истинным Богом по сущности; Отец — Бог, и Сын — Бог. Однако есть один существенный нюанс, заключающийся в том, что мы, творения, существуем не совсем так, как наш Творец. Например, мы живём во времени, поэтому любая причина в нашем мире всегда «старше» своего следствия, то есть имеет преимущество во временном отношении. В Троице это невозможно, поскольку Она — вне времени, и эти законы к Ней неприложимы. Кроме того, мы, имея одинаковую природу, живём обособленно, раздельно друг от друга. Единая человеческая сущность существует лишь «в теории», умозрительно. Природа людей «общая» в том смысле, что все мы имеем тело, оживлённое разумной и мыслящей душой, но не в том смысле, будто имеем одно тело или душу на всех. Во Святой же Троице, напротив, Три Ипостаси соединены в реальном единстве нераздельной Сущности. Каждая из Них не существует вне Двух Других, Они не «делят» Божественную сущность: Отец, Сын и Святой Дух обладают ей во всей полноте, у Них единая воля, единая мысль, единая сила, единая власть, единая слава. Таким образом, Божественная сущность (в отличие от любой тварной) абсолютно едина и «в теории», и в действительности. Это позволяет с полным правом отметать лживые обвинения антитринитариев в сторону христиан в троебожии, ибо хотя каждое из Лиц Троицы и является Богом в полном смысле этого слова, но это отнюдь не делает Отца, Сына и Духа Святого «тремя Богами». Если бы «Свидетели Иеговы» не поленились и прочитали православные молитвы, то с удивлением (а иные, быть может, и с досадой) обнаружили, что к Святой Троице никогда не обращаются во множественном числе, но всегда в единственном: «Ты», «Бог», «Вседержитель», «Творец» т. д. Но они предпочитают пребывать во тьме невежества, которой их окружило Общество Сторожевой Башни, рассказывая им страшилки про «трёх богов».

15. Сатана, захотев стать равным Богу, имел в виду сравняться с одним Лицом или сразу с тремя? Если с одним, то с каким именно? А если с тремя, то неужели он настолько глуп, что, будучи в одном лице, захотел сравняться сразу с тремя?
    

    Сатана желает сравниться с Богом в плане власти, а не в соотношении лиц или равенстве природ. Он хочет, чтобы все сделались такими же нераскаянными грешниками и поклонялись только ему.

Такова первая порция критики одного из главнейших христианских догматов. Основной упор при этом, как нетрудно заметить, приходится на придирки к словам, а не возражения по сути. На этом этапе от «Свидетелей Иеговы» мы так и не услышали главного — в чём же принципиальная ложность учения о Едином Боге в Трёх Лицах? Разве в применении более поздней терминологии? Но христиане без всякого ущерба для себя могут отказаться от использования термина «Троица» при сохранении самой идеи того, что он выражает. В сложности этой идеи для человеческого разума? Но разве не именно этого и следовало бы ожидать в случае истинного Бога? Бог, умещающийся в чьём-то уме, не Бог, а порождение этого ума. А ведь сформулируй они чётко причину своего неприятия учения о Троице, отпала бы и необходимость сочинять ещё несколько десятков однотипных вопросов. Продолжение читайте в следующей статье, в которой мы перейдём от рассмотрения критики общего рода к выпадам «Свидетелей Иеговы» против древней апостольской веры в то, что Господь Иисус Христос есть истинный Бог и Вседержитель.