Учение «Свидетелей Иеговы»: Исторически Иисус Христос был казнён не на кресте, а на вертикальном столбе без перекладины. Традиционный для многих конфессий крест был введён в качестве христианского символа много позже смерти Апостолов, что явилось одним из плодов языческого влияния на веру первых христиан. Поскольку Бог желает, чтобы поклонение Ему совершалось «в духе и истине», и требует от Своих служителей исключительной преданности, то Он сурово смотрит на любые попытки привнести в истинное поклонение элементы ложной религии. Подлинные христиане должны избегать всех форм идолопоклонства, в том числе и почитания какого-либо материального предмета или символа. Сама идея преклонения перед орудием пыток и казни Сына Бога является кощунственной и отвратительной.

Интересный факт: Изначально «Свидетели Иеговы» не были столь враждебно настроены к этому традиционному христианскому символу: «На протяжении многих лет Исследователи Библии рассматривали крест как символ христианства. У них даже был значок "крест и корона" [...] Десятилетиями этот символ появлялся и на обложке журнала "Сторожевая башня". В книге "Богатства" (англ.), опубликованной Обществом в 1936 году, разъяснялось, что Иисуса казнили не на кресте, а на вертикально стоящем колу, или столбе» (журнал "Сторожевая Башня" от 15 мая 1995 г., стр. 20). То есть более 50-ти лет «Исследователи Библии» (как раньше назывались «Свидетели Иеговы») не видели ничего дурного в использовании креста в своей религиозной практике. Возле могилы основателя Общества Сторожевой Башни, Чарльза Расселла, до сих пор можно видеть памятник в виде уменьшенной копии египетской пирамиды с изображённым на ней «крестом и короной». Он до самой своей смерти оставался верным кресту.

«Во многих современных переводах Библии греческое слово стаурос переводится словом "крест" (в НМ "столб мучений"). В классическом греческом языке это слово означало просто "вертикальный столб", или "кол". Позднее этим же словом стали называть столб с перекладиной, который использовали для казни. Об этом свидетельствует один библейский словарь, в котором говорится: "Греческое слово, переводимое как „крест“ [стаурос], по сути означало столб, вертикальный шест или кол изгороди, на который можно было что-нибудь повесить и который можно было использовать при ограждении участка земли. [...] Похоже, даже у римлян слово крукс (от которого произошло наше [английское] слово крест) первоначально означало вертикальный столб" (The Imperial Bible-Dictionary. Лондон, 1874. Т. 1. С. 376)»

Совершенно верно, в классическом греческом слово «σταυρος» имело иное значение, нежели то, к которому мы привыкли. Например, у знаменитого Гомера мы можем прочесть такие строки: «...Ограда терновая стены венчала; тын из дубовых, обтёсанных, близко один от другого в землю вколоченных кольев [σταυρος] его окружал» (Гомер, "Одиссея", песнь четырнадцатая). Классический период древнегреческого языка завершился примерно в IV веке до н. э., и в эпоху завоеваний Александра Македонского язык греков несколько изменился. Объединение разрозненных территорий в огромную империю послужило мощным толчком к развитию общегреческого диалекта (койне): появлялись новые слова, менялись и дополнялись значения старых и т. п. Это нормальный и закономерный процесс эволюции любого языка. Вспомним, как изменилась наша речь за последние 200-300 лет. Взяли, например, и словом «мышь» стали называть не только мелкого грызуна, но и комплектующую деталь компьютера за то, что её провод похож на хвост этого животного. А сегодня это техническое приспособление часто вообще изготавливается без «хвоста», хотя именно из-за него оно «мышью» и было прозвано. Нечто подобное произошло и с древнегреческим словом «σταυρος»: сперва оно обозначало просто прямой кол или брус, но за несколько столетий стало более общим термином, описывающим любой прямостоящий предмет, даже если он имел в своей конструкции перекладину. Ко времени первого пришествия Иисуса Христа основное значение этого слова сместилось. И этот факт отражён не только в словаре, который цитирует Общество Сторожевой Башни, но и во многих исторических документах, относящихся к эпохе, когда были записаны библейские книги Нового Завета. Например, еврейский историк Иосиф Флавий (ок. 37 — 100 гг. н. э.) описывает то, как в его время римляне распинали иудеев, следующим образом: «После предварительного бичевания и всевозможных пыток они были распяты пред стенами (...) Солдаты, в своей ярости и ненависти, ради насмешки пригвождали пойманных в самых разнообразных позах, и число их было так велико, что не хватало ни места для крестов, ни крестов для тел» (Иосиф Флавий, "Иудейская война", 5:451-452). Обратите внимание на интересную деталь, сообщаемую этим древним историком: иудеев распинали на стауросах «в разнообразных позах». Однако прямой одиночный столб, коим и являлся стаурос по мнению Общества Сторожевой Башни, допускает крайне скудное количество возможных поз (или способов расположения) тел пригвождаемых. В то же время столб с перекладиной предоставляет для палачей гораздо больше свободы и возможностей в позиционировании жертвы, что лучше всего отражает ситуацию, описанную Иосифом Флавием. О технике типичного распятия говорится и в одном из произведений древнегреческого писателя Лукиана (ок. 120 — 180 гг.): «Посмотрим, Гермес. Нужно его распять не слишком низко к земле, чтобы люди, создание его рук, не пришли ему на помощь, но не близко к вершине, так как его не будет видно снизу; а вот, если хочешь, распнём его здесь, посредине, над пропастью, чтобы его руки были распростёрты от этого утёса до противоположного (...) Но протяни же правую руку. А ты Гефест, замкни её в кольцо и прибей, с силой ударяя по гвоздю молотком. Давай и другую! Пусть и эта рука будет получше закована» (Лукиан Самосатский, "Прометей"). Описанный процесс казни подразумевает не поднятие рук над головой Прометея, но их горизонтальное растяжение в разные стороны, от одной скалы до другой с закреплением по отдельности. Хотя здесь говорится лишь о позе жертвы (которая явно не совпадает с той, что пытается изобразить в своих журналах Общество Сторожевой Башни), однако в другом своём сатирическом произведении, где описывается судебная тяжба между греческими буквами «сигма» и «тау», он описывает конкретно форму деревянного орудия распятия: «Стонут люди и сетуют на свою судьбу и частенько проклинают Кадма — за то, что он ввёл Тау в семью букв: ибо её наружный вид, как говорят, тираны приняли за образец, её очертаньям подражали, соорудив из дерева такую же Тау, чтобы распинать на ней людей! От неё же их гнусное изобретенье получило и гнусное своё названье» (Лукиан Самосатский, "Суд гласных", II век). Здесь Лукиан довольно остроумно прибегает к приёму «народной этимологии», выводя название «гнусного изобретения» (с-тау-рос) из наименования греческой буквы Т. Ещё одно явное указание на крестообразность стауроса мы обнаруживаем у другого древнегреческого автора II века, предпринявшего первую в истории попытку собрать в единую систему толкования снов: «Быть распятым [во сне] к добру для всех мореходов, потому что крест делается из дерева и гвоздей, как и корабль, мачта которого похожа на крест» (Артемидор Далдианский, "Онейрокритика", кн. 2). Сравнение устройства для закрепления паруса на корабле со стауросом свидетельствует в пользу того, что последний имел поперечную балку (см. изображение древнегреческого корабля ниже).

Такое уподобление не раз встречается и у христианских апологетов: «Крест, как предсказал пророк, есть величайший символ силы и власти Христовой, как это видно и из предметов подлежащих нашему наблюдению. Ибо рассмотрите все вещи в мире, устрояется ли что без этой формы, и может ли быть без неё взаимная связь? По морю нельзя плавать, если на корабле не цел тот трофей, который называется парусом: земли нельзя орать без формы крестообразной: копающие землю, равно как и ремесленники, не иначе производят свою работу, как посредством орудий, имеющих эту форму» (св. Иустин Мученик, "Апология I", II век); «Естественное подобие креста мы находим в корабле, когда он несётся распустивши паруса или подходит к берегу с простёртыми вёслами (...) и человек, когда он, распростёрши руки, чистым умом возносит молитву к Богу, представляет образ креста. Итак, изображение креста находится и в природе, и в вашей религии» (Минуций Феликс, "Октавий", II-III век).

Приведённых свидетельств более чем достаточно для доказательства того, что слово «σταυρος» ко времени создания новозаветных текстов приобрело ещё одно, дополнительное значение в древнегреческом языке — «крест», «крестообразное орудие пыток». Общество Сторожевой Башни, отвечая на вопрос, почему же оно в своих публикациях изображает Христа висящим на столбе, не приводит никаких аргументов в пользу того, что слово «σταυρος» в койне сохранило своё основное значение, которое имело в классический период. Не сообщает оно и то, каким же всё-таки словом греки называли кресты во времена евангелистов.

«Был ли Сын Бога казнён на таком столбе?»

Нет ни одного сколь-нибудь серьёзного доказательства этой теории Общества Сторожевой Башни. Христиане всегла знали, что Господь Иисус Христос был распят на столбе с перекладиной, то есть кресте. Мы имеем свидетельства об этом, начиная с самых первых веков существования христианства:
«Убегайте злых произрастений, приносящих смертоносный плод: кто вкусит от него, тот немедленно умирает. Ибо еретики не насаждение Отца. Если бы они были это, то являлись ветвями креста [κλαδοι του σταυρου], и плод их был бы нетленен»
(св. Игнатий Антиохийский, "Послание к Траллийцам", I век)
О каких это «ветвях» стауроса пишет святой Игнатий? Разве могут у столба или бревна быть ветви? Логично заключить, что в этом тексте так метафорически названы стороны горизонтальной перекладины креста Христова. Важно отметить, что Игнатий Антиохийский являлся учеником Апостола Иоанна и о форме креста знал не понаслышке, а непосредственно от самого Апостола.
«Писание говорит: обрезал Авраам из дома своего (Быт. 17:27) десять, и восемь, и триста мужей (Быт. 14:14). Какое же ведение было дано ему в этом? Узнайте сперва, что такое десять и восемь, и потом, что такое триста. Десять и восемь выражаются, — десять буквою юта (I), восемь буквою ита (Н), и вот начало имени "Иисус". А так как крест в образ буквы тав (Т), должен был указывать на благодать искупления, то и сказано: "и триста". Итак, в двух буквах открывается имя Иисус, а в одной [третьей] крест»
("Послание Варнавы", I-II век)
В этом послании, которое содержалось в некоторых кодексах Библии, ясно говорится, что орудие распятия Христа имело перекладину. Если бы автор послания считал, будто Господь был распят на простом вертикальном столбе, то в качестве его символа выбрал бы букву I, а не Т.
«Когда народ — отвечал я — воевал с Амаликом и сын Навина, названный Иисусом, управлял сражением, то сам Моисей молился Богу, распростёрши руки свои на обе стороны; Он же и Аарон поддерживали их весь день, чтобы они не опустились от его утомления. Ибо если он что-нибудь опускал из этого знамения, представлявшего крест, то как написано в книгах Моисея, народ был побеждаем; если же он оставался в этом положении, то Амалик был побеждаем в той же степени, и сильный имел силу от креста. Не потому народ одерживал победу, что Моисей так молился, но потому, что в то время как имя Иисуса было во главе битвы, сам он делал знамение креста»
(св. Иустин Мученик, "Диалог с Трифоном иудеем", II век)
Итак, святой Иустин был убеждён, что на ставросе руки Иисуса Христа были распростёрты в обе стороны, а не подняты над головой, как это изображается в литературе Общества Сторожевой Башни. И здесь впору задаться вопросом: так кто же лучше знает форму орудия распятия Господа — Иустин, живший и общавшийся с первыми христианами, или Организация «Свидетелей Иеговы», возникшая на рубеже XIX и XX веков?
«И самый вид креста имеет пять концов, два по длине, два по ширине, и один в середине, на котором опирается пригвождённый»
(св. Ириней Лионский, "Обличение и опровержение лжеимённого знания", книга 2, II век)
Будучи связан с первым поколением христиан через своего учителя, святого Поликарпа Смирнского (ученика Апостола Иоанна Богослова), святой Ириней подробно описывает крест Христов как предмет, имеющий в своей конструкции поперечную перекладину. Это было бы немыслимо, если Спасителя казнили на обычном вертикальном столбе: Иринея просто подняли бы на смех, как незнающего элементарного факта из истории собственной религии.
«Ведь сама греческая буква Тау, наша Т, представляет собой крест , который, как предсказал <Творец>, будет на челах наших в истинном и вселенском Иерусалиме, в котором братья Христа, т. е. сыны Божьи, будут возносить славу Богу…»
(Тертуллиан, "Против Маркиона", книга 3, III век)
Данное свидетельство очень важно, поскольку перекликается со словами «Послания Варнавы»; только там использовано греческое слово «σταυρος», а здесь латинское «crux». Оба слова обозначают предмет, по своей форме сравнимый с буквой Т, то есть имеющий поперечную балку.

«Интересно, что для описания орудия его казни в Библии также используется слово ксилон. В "Греческо-русском словаре" А. Д. Вейсмана даются такие значения этого слова: "отрубленное дерево, полено... дрова... 2) палица, дубина, палка... 5) в Н[овом] З[авете] о кресте. 6) (редко о несрубленном дереве)" (М., 1991. Стб. 859). Слово ксилон используется, например, в Деяниях 5:30 и 10:39. В этих стихах в СП и СмП оно переведено словами "древо", "дерево", а не словом "крест". (Сравни Галатам 3:13; Второзаконие 21:22, 23.)»

Организация «Свидетелей Иеговы» утаивает от читателя другие значения слова «ξυλον», которые приводятся в словаре Вейсмана. Среди них есть такие слова, как «пень», «колода (орудие наказания)» и даже «стол менялы». То есть общий смысл этого слова — предмет из дерева, «деревяшка», безотносительно формы и конструкции. В Новом Завете мы также видим подобную широту значений: в Деян. 16:24 указанным словом названа арестантская колодка, в 1Кор. 3:12 и Откр. 18:12 — вид материала, а в Откр. 2:7 и 22:2 оно служит для обозначения живого дерева (которое по своей форме напоминает, скорее, православный крест, нежели столб). Так что слово «ξυλον» вполне могло использоваться и для обозначения деревянного предмета с поперечной балкой (что, кстати, и отражено в словаре Вейсмана).

Что же касается использования этого греческого слова в таких библейских отрывках, как Деян. 5:30 и 10:39, для обозначения распятия Иисуса Христа, то это решение новозаветных писателей явно обусловлено чисто тестимоническими причинами. Им было крайне важно показать в Ветхом Завете прообразы и пророчества, исполнившиеся на Христе. Но, как известно, для древних иудеев мысль о казни на кресте была чужда; согласно Моисеева закона, тяжкий преступник сначала умерщвлялся, а затем уже вывешивался на дереве (Иис. Нав. 10:26). Это признаёт и само Общество Сторожевой Башни, комментируя Втор. 21:22-23 (см. журнал "Сторожевая Башня" от 15 мая 2013 г., стр. 13). Поэтому Апостолы иногда называют орудие распятия Иисуса Христа более общим и нейтральным, но вполне допустимым (как мы выше убедились) термином «ξυλον». Аналогичным образом поступали и отцы Церкви; например, святой Ириней Лионский в «Обличении и опровержении лжеимённого знания» говорит, что Господь «бывшее на древе непослушание исправляя чрез послушание на древе... дабы как чрез древо мы стали должниками пред Богом, чрез древо же получили отпущение долга нашего». При этом он в том же своём произведении указывает на наличие перекладины у креста Христова.

«В книге "Крест в нехристианских религиях" Дж. Д. Парсонс пишет...»

Кто такой этот «Дж. Д. Парсонс», и почему его мнение должно быть авторитетным для нас? Небольшое исследование показывает, кто этот «эксперт», предлагаемый Обществом Сторожевой Башни. Итак, знакомьтесь: Джон Дэнхам Парсонс (1861 – 1929?) — английский писатель, член «Общества Психических Исследований» (организации, образованной для изучения различных паранормальных способностей — телепатии, телекинеза, левитации); наиболее известен работами с опровержением того, что Уильям Шекспир являлся автором приписываемых ему произведений. Он также написал книгу, в которой попытался показать связь между египетским богом Гором и Иисусом Христом, в чьё жизнеописание якобы было многое привнесено из древнеегипетских мифов. Да уж, видно совсем у «Свидетелей Иеговы» дела с доказательствами плохи, раз они не нашли ничего лучшего, чем сослаться на этого человека! В «The Non-Christian Cross» Парсонс пишет, что в Библии «нет ни единого предложения, которое хотя бы намекало» на форму орудия распятия Христа, но это либо беззастенчивое лукавство, либо откровенное незнание библейского текста. В Евангелии от Матфея указывается, что во время казни Господа «...поставили над головою Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус. Царь Иудейский» (Матф. 27:37). Если бы Христос был пригвождён на вертикальном столбе с вытянутыми вверх руками, как это изображается в литературе «Свидетелей Иеговы», то Апостолу пришлось бы написать, что табличка с надписью была прибита «над руками Его». Другим интересным отрывком являются слова Апостола Фомы: «...если не увижу на руках Его ран от гвоздей (...) не поверю» (Иоан. 20:25). Слово «гвоздь» стоит в приведённом месте Евангелия во множественном числе (греч. «ηλων» от «ηλος»), а это свидетельствует о том, что руки Христа на кресте были разведены в стороны и пронзены двумя гвоздями — по одному в каждую руку. Такое положение тела весьма явно намекает на наличие перекладины у голгофского стауроса. Добропорядочный исследователь не будет игнорировать эти важные детали, указанные в сакральном тексте и позволяющие пролить дополнительный свет на подробности казни Иисуса Христа.

«Итак, все доказательства свидетельствуют о том, что Иисус умер на столбе, а не на кресте»

Простите, но какие «доказательства»?! Давайте посчитаем на пальцах. Общество Сторожевой Башни процитировало два словаря, в первом из которых сообщается, что при переходе от классического греческого к койне основное значение слова «σταυρος» изменилось и стало связываться с крестообразными орудиями казни, а во втором приведены варианты перевода слова «ξυλον», варьирующиеся от «дров» и «пня» до «несрубленного дерева» со стволом и отходящими от него в стороны ветвями. Также «Свидетели Иеговы» ссылаются на книгу более чем 100-летней давности, принадлежащей перу малоизвестного английского писателя, падкого на всякого рода сенсации. Вот, собственно, и «все доказательства». При этом Общество Сторожевой Башни даже не пытается рассматривать использование термина «σταυρος» в греческом языке в I-II вв. н. э., свидетельства библейского текста и трудов первых христианских апологетов, проливающих свет на форму креста Христова. Указание на то, что с древнейших времён именно традиционный крест считался орудием голгофской казни находим мы и в языческой карикатуре на христиан, обнаруженной в Риме. Так что, все разговоры о распятии Иисуса Христа на вертикальном бревне являются либо крайне невежественной, либо попросту лживой выдумкой тех, кто не упускает повода лишний раз оболгать и унизить христианство. Однако все построения таких выдумщиков весьма поверхностны и не выдерживают честного научного анализа.

«Откуда появился крест, принятый в христианском мире?»

Информация о том, что кресты и крестообразные символы использовались за много веков до появления христианства, не является сенсационной. Крест как символ является довольно простой геометрической фигурой — две пересекающиеся линии, которые могут нести какой угодно смысл. Неудивительно, что этот символ встречался в различных независимых культурах и религиях. Следовательно, сам факт использования креста язычниками не может служить доказательством, будто он был заимствован христианами из древних языческих культов. А само Общество Сторожевой Башни не в состоянии чётко объяснить ни то, у кого же именно переняли ранние христиане свой символ (у александрийцев, римлян, греков или сирийцев?), ни то, в каком веке это случилось, ни то, почему же такая знаковая подмена «столба» на «крест» не вызвала возмущения и сопротивления в церковной среде. Информация из источников, цитируемых Обществом, не даёт ясных ответов на эти вопросы. Например, из статьи Вайна следует, что крест был принят Церковью лишь «к середине III века», а в приложении к «The Companion Bible» намекается, что это произошло под влиянием императора Константина Великого, то есть в IV веке. Так когда же всё-таки? Отвечая на этот вопрос, «Свидетели Иеговы» должны учитывать наличие в нашем распоряжении письменных свидетельств веры христиан I-II веков (Игнатий Антиохийский, Иустин Мученик, Ириней Лионский, Тертуллиан) в то, что Господь Иисус Христос был распят на привычном нам кресте, а не на столбе.

«Является ли почитание креста библейски обоснованным?»

Несомненно, для почитания креста Господня имеется несколько веских причин. Первая и самая важнейшая из них заключается в том, именно на нём Сын Божий, Иисус Христос, принёс Себя в искупительную жертву за всё человечество (Рим. 8:3; 2Кор. 5:21). Таким образом крест стал своего рода жертвенником, на котором пролилась кровь Пречистого Агнца Божия (Иоан. 1:29; 1Петр. 1:18-20). Интересно, что жертвенник скинии, сделанный Моисеем по повелению Божьему, был деревянным и имел четыре выходящих из углов рога, чем предызображал четыре конца креста Господня (Исх. 27:1-2; Пс. 117:26-27). Если учесть, что в ритуале жертвоприношения каждый рог помазывался кровью жертвы (Исх. 29:12; Лев. 4:18), и сопоставить это с тем, что произошло на Голгофе, когда все четыре стороны креста были окроплены Христовой кровью Его пронзённых рук, ног и израненной головы, то аналогия напрашивается сама собой. «Тень» уступила место самой действительности (Кол. 2:16-17; Евр. 10:1). И если ветхозаветный жертвенник, по верному слову Писания, являлся «великой святыней», освящающей дар (Исх. 29:37; Матф. 23:21), так что перед ним вставали на колени, молились (3Цар. 8:54) и даже падали ниц (Лев. 9:24), то очевидно, что это в ещё большей степени справедливо по отношению к кресту — новозаветному жертвеннику, на котором Христос «одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых» (Евр. 10:14). Поэтому он достоин особого религиозного почитания и нашего благоговейного и трепетного обращения. Весьма удивительно, что Общество Сторожевой Башни, так внимательно относящееся к всевозможным ветхозаветным прообразам и символам (и вообще, часто заимствующее для обоснования собственных учений священные тексты Ветхого Завета), предпочитает обходить эту тему стороной. Хотя «Свидетели Иеговы» и признают, что «многое, что относилось к скинии и храмовому служению, соответствовало чему-то в духовной сфере» (журнал "Сторожевая Башня" от 15 февраля 2003 г., стр. 29), тем не менее они не поясняют, каким образом это соответствие сохранилось в христианском богослужении. Если у народа Божьего в ветхозаветный период существовало земное отображение небесных реалий, то что можно считать таковым отображением в период новозаветный? Ведь мы живём и поклоняемся Богу пока ещё на земле, а не на небесах! Увы, но на этот простой вопрос ответа в учении «Свидетелей Иеговы», с их пренебрежительным и даже уничижительным отношением к форме поклонения древних израильтян, имевших материальные святыни, мы не находим.

Вторая причина почитания креста христианами заключается в том, что на нём совершилась победа над диаволом и избавление человеческого рода от греха, проклятия и смерти. Христос примирил нас «с Богом посредством креста, убив вражду на нём» (Еф. 2:16), разрушил дела сатанинские (1Иоан. 3:8), крестной смертью «лишив силы имеющего державу смерти, то есть диавола» (Евр. 2:14). Величие этой победы освятило предмет, бывший некогда орудием позорным казни, и наполнило его иным смыслом. Он стал орудием нашего спасения и Божьей славы (Иоан. 12:23-24). Поэтому крест уместно сравнить с мечом Голиафа, которым Давид отрубил голову поверженного гиганта, и который хранился при скинии (1Цар. 17:51; 21:9). Если такой почести было удостоено оружие, осквернённое кровью язычника, то насколько большего чествования и прославления заслуживает обагрённое пречистой кровью Христа орудие, посредством которого был посрамлён и побеждён диавол?

Третьей причиной почитания святого креста является то, что он является символом исповедания нашей веры. Апостолы хвалились крестом Христовым (Гал. 6:14), проповедовали «слово о кресте» (1Кор. 1:18), возвещали людям Христа распятого (1Кор. 1:23), желали, чтобы христиане постоянно помнили, какой дорогой ценой они искуплены (1Кор. 6:20; 1Петр. 1:18-19), и имели перед глазами образ распятого Господа (Гал. 3:1). Но как можно представить себе распятого вне связи с самим орудием распятия? Поэтому, почитая Христа распятого и памятуя о Его жертве, принесённой за нас, мы взираем на вещественный крест и осеняем себя крестным знамением, и, воздвигая высоко над нашими храмами кресты, мы возвышаем и негласно проповедуем крестный подвиг Иисуса Христа.

«1 Кор. 10:14: "Мои дорогие, убегайте от идолопоклонства". (Идол — это изображение или символ, к которому относятся с глубочайшей преданностью, почтением и которому поклоняются.)»

Это определение идола не подтверждается ни единым местом из Священного Писания. Напротив, в библейских текстах мы встречаем немало примеров почтительного и весьма преданного отношения Божьего народа к определённым предметам религиозного характера. Одним из таких предметов являлся ковчег завета (Исх. 25:10-22). Перед ним возжигали лампады (Исх. 37:17,23), воскуряли фимиам (Исх. 30:1-8; Лев. 16:12-13), приносили всесожжения (3Цар. 3:15), поклонялись (Иис. Нав. 7:6; Пс. 98:5; 131:7), пели духовные песни (1Пар. 16:4-6), чтили его так, что «сердце трепетало за ковчег Божий» (1Цар. 4:13). Враги Израиля даже отождествляли ковчег с Богом, которому служили евреи (1Цар. 4:6-8). И за такое благоговение перед святыней Господь не только не порицал Свой народ, но, наоборот, поощрял их к этому, творя через ковчег чудеса (Иис. Нав. 3:14-17; 6:10-19; 1Цар. 5:1-12; 6:10-12), благословляя за почтение к нему и наказывая за дерзкое и неуважительное отношение (1Цар. 6:19; 2Цар. 6:6-7; 2Цар. 6:11-12). Глубоким почитанием была окружена и скиния Божия, а позже, и храм (Исх. 33:8-10; 40:9; Пс. 5:8; 27:2; 3Цар. 8:44; 2Пар. 6:29-30). Ввиду всего этого, мы должны либо признать таких людей, как Моисей, Давид и Соломон, отступниками от истинного Бога и дремучими идолослужителями, либо заключить, что практикуемое ими почитание и преклонение перед священными предметами являлось весьма благочестивым и богоугодным делом, а никак не идолопоклонством.

«Исх. 20:4, 5: "Не делай себе резное или какое-либо другое изображение того, что в небесах вверху, на земле внизу или в водах ниже земли. Не кланяйся и не служи им". (Заметьте, что Бог повелел своему народу даже не делать изображение, перед которым люди могли бы кланяться.)»

Данное утверждение является следствием неполного прочтения текста второй заповеди Закона Божия. Господь никогда не запрещал человеку изготавливать священные изображения или предметы и использовать их в поклонении. Он запретил делать обожествляемые изображения и поклоняться им вместо истинного Бога: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель» (Исх. 20:2-5). (подробнее см. статью «Изображения»)

«Интересный комментарий приводится в "Новой католической энциклопедии": "В первые века христианства в символическом искусстве не изображалась жертвенная смерть Христа на Голгофе. Первые христиане, находившиеся под влиянием ветхозаветной заповеди, которая запрещала делать идолов, не хотели изображать даже орудие страстей Господних" (New Catholic Encyclopedia. 1967. Т. 4. С. 486)»

Общество Сторожевой Башни «позабыло» сообщить, чей же это «интересный комментарий». Впрочем, для Организации «Свидетелей Иеговы» привычка прикрывать свои сомнительные идеи обезличенными цитатами, похоже, давно стала нормой, и такие фразы, как «в одном словаре», «по словам одного учёного», «многие специалисты считают» и т. п., постоянно встречаются в публикациях Общества. Печально, что люди, купившиеся на подобные псевдодоказательства, уже не желают слышать контраргументы и познакомиться с альтернативной точкой зрения. О древней символике Распятия лучше всего расскажет статья профессора Ларри Уртадо — историка, специализирующегося на раннем христианстве («Ставрограмма: ранние изображения распятого Иисуса»). Она была опубликована в журнале «Biblical Archeology Review» в 2013 году. При рассмотрении этого вопроса не следует забывать, что христиане на самых ранних этапах своего существования были преследуемы как со стороны язычников, так и со стороны ортодоксальных иудеев. Любые предметы или изображения ярко выраженной христианской направленности могли сильно осложнить существование самых первых общин во враждебно настроенном окружении, поэтому священные изображения христиан на начальных этапах носили символический и прикровенный характер. Это был вопрос безопасности верующих, элементарная предосторожность.

«Что бы вы почувствовали, если бы вашего самого близкого друга казнили по ложному обвинению? Сделали бы вы модель орудия его казни? Стали бы вы дорожить ею или, наоборот, питали бы к ней отвращение?»

Аналогия «Свидетелей Иеговы» была бы корректной, если бы Христос так и не победил, если бы Он не воскрес, если бы не восторжествовал над врагами. Тогда бы модель орудия Его казни, действительно, служила бы напоминанием о грандиозном фиаско, о поражении Добра силами Зла и вызывала в нас сугубо отрицательные эмоции: отвращение, горечь, досаду. Но в том-то всё и дело, что Иисус Христос не только умер, но и воскрес, не только отдал Свою жизнь, но и приобрёл «жизнь мира» (Иоан. 6:51). Это в корне всё меняет. «Свидетели Иеговы», очевидно, как-то забывают, что крестные страдания и смерть Господа были добровольны, то есть Он не стал жертвой обстоятельств или трагической случайности: имея возможность избегнуть унижений, Он осознанно совершил искупительный подвиг (Иоан. 10:18; Еф. 5:2; Матф. 26:53-54). Те, кто распял Христа, действовали самостоятельно и свободно, неся за это ответственность перед Богом, но их выбор не был тайной или сюрпризом для всезнающего Господа (1Петр. 1:18-20; Деян. 2:23; 4:27-28). Поэтому, возращаясь к предложенному «Свидетелями Иеговы» примеру, мы можем резонно спросить у них: а если бы вы знали, что ваш близкий друг добровольно согласился взять чужую (вашу) вину на себя, взойти на эшафот и через то спасти вас и вашу семью, что его казнили, но он чудом выжил и сумел направить орудие своей казни против самих палачей, что из множества орудий он избрал именно это, то стали бы вы «питать к нему отвращение»? Символ креста напоминает нам, прежде всего, о радости нашего искупления и спасения, о неизречённой, жертвенной любви Бога к нам, о великой и славной победе Христа над диаволом. Когда «Свидетели Иеговы» говорят, что символ креста нужно отвергать, так как он напоминает о страданиях и смерти Спасителя, которые были для Него позором, унижением, то они невольно уподобляются Петру говорившему когда-то: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Матф. 16:22). Он, очевидно, тоже «питал отвращение» к такой позорной казни; по всей видимости, он считал, что если Мессии и суждено погибнуть, то это должна быть славная, героическая, достойная высокого титула смерть. Но подобный подход был прямо осуждён Христом: «Он же, обратившись, сказал Петру: отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (стих 23). Когда «Свидетели Иеговы» подчёркивают своё крайне неприязненное отношение к символу голгофской жертвы, то, сами того не сознавая, демонстрируют тот самый осуждённый Господом сугубо «человеческий», плотский тип мышления, с его понятиями о «престижности», «эстетичности», «приемлемости». Они никак не поймут, что именно презренный всеми римский крест — со всем его дохристианским, тёмным, языческим прошлым — был избран Богом для дела спасения всего мира. Поэтому нам следует руководствоваться не своими эмоциями, а отношением Самого Господа Иисуса Христа, Который на Свои крестные страдания смотрел, как сказано у пророка, «с довольством» (Ис. 53:11).

«Неверные евреи, жившие в древнем Израиле, оплакивали смерть ложного бога Таммуза. Иегова назвал то, что они делали, "мерзостью" (Иез. 8:13, 14). Как известно из истории, Таммуз был вавилонским богом и в качестве его символа использовался крест. С самого своего возникновения в дни Нимрода Вавилон противостоял Иегове и был врагом истинного поклонения (Быт. 10:8—"10; Иер. 50:29). Значит, дорожа крестом, человек чтит символ, который уходит корнями в поклонение, неугодное истинному Богу»

Гнушаться крестного символа из-за того, что он когда-то, давным-давно был придуман или использовался язычниками, столь же глупо, как чураться колеса или символа круга. Мало ли, что использовали в своей религиозной практике чуждые истинного Бога народы. Например, они в своём ложном поклонении использовали башни-зиккураты, однако это почему-то совершенно не смущает Общество Сторожевой Башни. А ведь самая первая башня была построена в Вавилоне, руками враждебно настроенных к Богу людей (Быт. 11:1-9). На обложке самого главного религиозного издания «Свидетелей Иеговы» какая надпись красуется? «Сторожевая башня возвещает царство Иеговы»! Почему бы им не поразмышлять над тем, можно ли что-то «возвещать» об Иегове с использованием предмета, имеющего вавилонские (языческие) корни? Почему бы им также не вспомнить, как основатель их религиозного движения, Чарльз Расселл, дорожил египетской пирамидой, выстроенной язычниками? Думается, что только осознав, как много из привычного нам окружения так или иначе восходит к древним языческим ритуалам и культуре, «Свидетели Иеговы» поймут наивность и откровенную слабость аргументации Общества Сторожевой Башни. Любому разумному человеку ясно, что внимание нужно обращать не на сходство символов или внешних действий, а на внутренние побуждения и сердечное расположение людей, использующих эти символы и совершающих эти действия. Православные христиане, почитая святой крест, радуются прославлению через него Сына Божьего, Его победе над грехом и диаволом, и искуплению человечества, а не чтят Таммуза или ещё какого-либо языческого бога.

---
Вера древних христиан:
«Крест, как предсказал пророк, есть величайший символ силы и власти Христовой»
(св. Иустин Мученик, "Апология I", II век)

«Вот [христиане] пред вами угрозы, пытки, казни и кресты, приготовленные уже не для того, чтобы вы им покланялись, а для вашего распятия, огни, о которых вы пророчите и которых вместе боитесь»
(Минуций Феликс, "Октавий", II век)

«И родился Господь человеком и был судим, чтобы помиловать людей, связан был, чтобы развязать, перенёс бичевание, чтобы простить, перенёс из-за тебя крестную смерть, чтобы освободить тебя от страстей, умер на кресте, чтобы оживить тебя крестом, погребён был, чтобы воскресить тебя, ибо Господь страдал подобно людям, и подобием этим были уничтожены страсти человечества, и смертью убил смерть (...) Всё это Он сделал ради людей, дабы показать пример послушания, ибо люди непослушны закону, и иногда не верят живому кресту и Слову, распятому на нём, потому что Оно страдает; и иногда презрительно насмехаются: "Он умирает как злодей и погребается как умерший"; скорбят о Нём, как об умершем, но Он воскрес из мёртвых, потому что Он Бог»
(св. Мелитон Сардийский, "О душе и теле и о страстях Господних", II век)

«Всегда старайся смиренно осенять свой лоб крестным знамением. Ибо это знак Страстей, данный против диавола, если кто с верой его совершает, а не для угождения людям, чтобы через знание предлагать его как панцирь. Ибо враг, видя духовную добродетель, исходящую от сердца, подобие явно представленного омовения, трепеща обращается в бегство, когда ты не уступаешь ему, а вдохновляешь самого себя. Это самое было в прообразе Моисеева агнца, которого приносили в жертву на Пасху и кровью которого [Моисей] окроплял порог, помазывая оба косяка дверей, и это обозначает то, что есть теперь в нас, — веру в совершенного Агнца. Осеняя себе рукою лоб и глаза, мы отгоняем того, кто пытается погубить нас»
(св. Ипполит Римский, "Апостольское предание", II-III век)

«"Не бросайте жемчуг под ноги свиньям, чтобы они не топтали его, а потом, обернувшись, не растерзали и вас самих" (см. Матф. 7:6). А жемчуг ваш — это ежедневно повторяемые христианином действия. Чем больше вы будете их скрывать, тем сильнейшее возбудите любопытство в язычниках. Сможешь ли ты тайком крестить постель и своё тело или же сплюнуть что-нибудь нечистое? Если ты встанешь ночью помолиться, не сочтут ли тебя колдуньей?»
(Тертуллиан, "К жене", III век)

«При всяком успехе и продвижении вперёд, при всяком входе и выходе, когда мы одеваемся и обуваемся, перед купани­ями и перед приёмами пищи, зажигая ли светильники, отходя ли ко сну, садясь ли или принимаясь за какое-либо дело, мы осеняем своё чело крест­ным знамением»
(Тертуллиан, "О венце воина", III век)

«Плоть омывается, чтобы душа очистилась, плоть помазывается, чтобы душа освятилась, плоть знаменуется, чтобы душа укрепилась, плоть осеняется возложением рук, чтобы душа осветилась духом, плоть питается Телом и Кровью Христа, чтобы и душа была питаема Богом»
(Тертуллиан, "О воскресении плоти", III век)

«В этом знамении крестном заключается спасение для всех, кои будут назнаменованы им на челах своих»
(св. Киприан Карфагенский, "Три книги свидетельств против Иудеев", III век)

«Идольская лесть упразднена, смерть лишена своей добычи, пленники ада изведены, царство многобожия сокрушено, человек освобождён, воцарился Бог, веселится тварь, властвует Крест, которому поклоняются все племена и народы, колена и языки, которым хвалимся и мы, говоря с блаженным Павлом: "Мне же да не будет хвалитися токмо о Кресте Господа нашего Иисуса Христа" (Гал. 6:14). Потому и на двери наши, и на чело, и на очи свои, и на уста, и на перси, и на все члены наложим себе Животворящий Крест. Вооружимся этим непобедимым оружием христиан, светом кротких, оружием, отверзающим рай, низлагающим ереси, этой опорой Православной веры, спасительной похвалой Церкви. Ни на один час, ни на одно мгновенье не будем, христиане, оставлять его, повсюду нося с собой и без него не станем ничего делать, — но спим ли, встаём ли, работаем, едим, пьём, идём в путь, плаваем по морю, переходим реки, — все члены свои будем украшать Животворящим Крестом (...) Он просветил всю вселенную. Он разогнал тьму и возвратил свет. Он от запада и севера, от моря и востока, собрав народы во единую Церковь к единой вере и единому Крещению, связал их любовью»
(преп. Ефрем Сирин, "Слово на Честный и Животворящий Крест", IV век)

«Итак, да не устыдимся креста Христова, но хотя бы другой и утаивал его, ты открыто знаменуй им чело своё, чтобы злые духи, узнав Царское знамение, с трепетом далеко убегали от тебя. Знаменуй себя им, когда ешь, пьёшь, садишься, ложишься, встаёшь ото сна, говоришь, ходишь, вообще при всяком случае. Ибо Распятый на кресте пребывает на высоте неба. Если бы Распятый и Погребённый остался во гробе, тогда имели бы причину стыдиться, но Распятый на Голгофе взошёл на небо с восточной стороны горы Елеонской»
(св. Кирилл Иерусалимский, "Огласительное поучение четвёртое", IV век)

«Итак, никто не стыдись достопокланяемых знаков нашего спасения, которыми мы живём, и начала всех благ, которыми существуем. Но как венец будем носить крест Христов. Через него совершается всё, что для нас нужно. Нужно ли родиться — предлагается нам крест; хотим ли напитаться таинственной пищей, нужно ли принять рукоположение, или другое что сделать — везде предстоит нам этот знак победы. Потому-то мы со всяким тщанием начертываем его и на домах, и на стенах, и на дверях, и на челе, и на сердце. Крест есть знамение нашего спасения, общей свободы и милосердия нашего Владыки, который "как овца, ведён был на заклание" (Ис. 53:7). Потому, когда знаменуешься крестом, то представляй всё значение креста, погашай гнев и все прочие страсти. Когда знаменуешься крестом, пусть на челе твоём выражается живое упование, а душа твоя делается свободной (...) Не просто перстом должно его изображать, но должны этому предшествовать сердечное расположение и полная вера. Если так изобразишь его на лице твоём, то ни один из нечистых духов не сможет приблизиться к тебе, видя тот меч, которым он уязвлён, видя то оружие, от которого получил смертельную рану. Если и мы с трепетом взираем на те места, где казнят преступников, то представь, как ужасается дьявол, видя оружие, которым Христос разрушил всю его силу и отсёк голову змея. Итак, не стыдись столь великого блага, да не постыдит и тебя Христос, когда придёт в славе Своей, и когда это знамение явится перед Ним, сияя светлее самых лучей солнечных»
(св. Иоанн Златоуст, "Беседы на Евангелие от Матфея. Беседа 54", IV век)